Форум » Фанфикшен » ОБМЕН ПЕРСОНАЛОМ - 2 by Последняя_из_Династии » Ответить
ОБМЕН ПЕРСОНАЛОМ - 2 by Последняя_из_Династии
Пип Бернадотте: Долгожданное продолжение!!!! Последняя из династии ОБМЕН ПЕРСОНАЛОМ - 2 Наступило утро понедельника. Валяясь на хрустящих простынях, я мечтательно улыбалась своим мыслям. За окном пели птицы, шуршали листья деревьев, тихо переговаривались охранники. Идиллия полнейшая. - Доброе утро, майн фюрер. Подушка без промедления полетела на голос оборотня. Тот неслышно увернулся, сцапав несчастную ещё в полёте. - Я вас тоже очень ценю и уважаю, майн фюрер, - ядовито осведомил меня он, криво улыбаясь. Надо сказать, что вчерашнее воскресенье прошло весьма бурно. На упырей и вампиров мы тактично наплевали всей организацией, предоставив разбираться с оными Искариотам. (Падре Андерсон, узнав о продлении соглашения с «Миленниумом», состоявшимся в субботу, впал сначала в ступор, а потом и в депрессию, и Максвеллу пришлось с тихим итальянским матом уводить со двора моего поместья его силой.) Заседание, назначенное на воскресенье, было решено отменить, по причине чего капитан удрученно вздыхал, сожалея об упущенной возможности показать себя во всей красе. Серас громко завывала на протяжении всего дня, памятуя о повторном приказе своего обожаемого Хозяина вести себя прилично и ни на кого не бросаться без моего приказа. Уолтер был темнее тучи. «Дикие Гуси» во главе с Бернадотте чересчур весело хихикали по углам, и посему по поместью начали ходить странные сплетни о нашем с Гюнше романе. На что я ответила приказом оборотню проучить своенравных наглецов. Далее на протяжении всего дня капитан гонял по организации наёмников, распугивая персонал особняка, и заснула я под весьма оптимистичные вопли одного из временных работников «Хеллсинга», которого оборотень сцапал прямо под моим окном. И теперь капитан Ганс Гюнше хладнокровно взирал на меня сверху вниз. - Прикажете накрывать, майн фюрер? – вот ведь заладил: «майн фюрер», «майн фюрер»!.. Я величаво кивнула, не забыв, впрочем, натянуть одеяло до подбородка и начать шарить рукой по простыне в поисках любимого пистолета. Гюнше мгновенно оценил мою идею, испарившись в неизвестном направлении и зачем-то прихватив с собой подушку. Завтрак был более-менее оживленным. К оборотню все уже привыкли, и поэтому никого особо не смущало, что оный сидит в опасной близости от меня, лениво и сосредоточенно двигая челюстями и изредка подливая мне чаю (Уолтер гневно сопел, считая, что тем самым у него отняли большую часть работы). Сонная обстановка немного взбодрилась, когда кто-то из «Гусей» нервно попросил у капитана соли. Капитану было лень подниматься со своего нагретого места, и потому он просто запустил солянкой в просившего. Просивший, поймав солянку лицом, взвыл дурным голосом, однако мгновенно заткнулся под моим орлиным взором. - Ругаться неприлично! – процедила я сквозь зубы: провинившийся наёмник заискивающе улыбнулся и даже прилюдно попросил прощения у капитана. На что тот ответил, что он не в обиде и вообще ему по барабану, и предложил незадачливому парню перца и горчицы. Смертельно побледнев, «Гусь» отказался. Прогулка по парку малость затянулась. Гюнше, получив ещё неделю халявы, решил дать перерыв остальным посетителям парка, отыгравшись тем самым на мне. Учитывая, что сегодня, в понедельник, должно было состояться заседание «круглого стола» Организации, капитан убедил меня немного прогуляться неспешным шагом. Чтож, мы прогулялись. Медленно, как он и предлагал. Каждый наш шаг длился около десяти минут, и у меня наше передвижение невольно ассоциировалось с улиточным. В конце концов, нас отыскали «Дикие Гуси», присланные обеспокоенным нашим долгим отсутствием Уолтером. На тренировке стояла непроницаемая тишина. Поясняю: в воскресенье Майор, собираясь уходить, внезапно хлопнул себя по лбу и с виноватой улыбкой протянул капитану длинный футляр, который, как оказалось, скрывал в своих недрах новый маузер телохранителя. Убедившись, что кэп остался доволен новым приобретением, делегация «Миленниума» торжественно удалилась (однако покинули они пределы поместья только через полчаса, после того, как Гюнше таки отодрал Алукарда от моего подола). Гюнше внимательно следил за малейшим подрагиванием моего пальца на курке, я же с нездоровым интересом смотрела на его маузер, ствол которого почти соприкасался с мишенью. Уолтер, присутствующий тут же, не скрываясь, глубоко зевнул. - Сэр Гюнше, может, вы отойдёте от цели подальше? – наконец с порядочной долей цинизма поинтересовался он. Оборотень пробормотал нечто непечатное, но послушался: теперь, несмотря на то, что капитан терялся где-то на входе, у нас было одинаковое расстояние до цели. И вот, наступил тот момент, которого так ждал мой временный телохранитель – час заседания «круглого стола»! О, с каким грозным лицом он вошел вслед за мной в душный зал! О, сколько гордости за временную работу было в его упрямых складках около рта!! Все председатели организации «Хеллсинг», равнодушно скользя друг по другу глазами, в это время уселись за стол. Изредка кто-нибудь бросал заинтригованный взгляд на возвышающегося молчаливой тенью за моей спиной капитана. Сам Гюнше сосредоточенно молчал, прищурившись, не сводя холодно мерцающих в неверном свете светильников глаз с присутствующих. Иногда он хрустел костяшками, шепотом извиняясь передо мной на немецком, если я поворачивала к нему голову и приподнимала брови. - Итак, сегодня мы принимаем отчет о годовой деятельности сэра Интеграл ван Хеллсинг, - начал сэр Айланс, поправляя очки. Брови капитана медленно поползли вверх. Оборотень медленно перевел недоумевающий взгляд с председателя на меня… Ой, совсем ведь забыла его предупредить!.. - Да, - коротко кивнула я, решив не отвлекаться по мелочам. – С вашего позволения, я начну… По мере развития моего отчета, брови вервульфа поднимались все выше и выше, пока не потерялись где-то под челкой. Обычно прищуренные глаза голубого цвета приобрели несвойственную им круглую форму. Ещё через полчаса оглашения отчета они стали оквадрачиваться. - Итак, господа, ваши вопросы?.. – когда я закончила отчитываться перед советом, капитан, который полагал, что на заседании будет что угодно, кроме этого, был практически на грани обморока. Я старалась не смотреть в сторону ошарашенного фашиста, рискуя расхохотаться прямо на глазах у председателей. - Я бы хотел уточнить… - поднялся со своего места один пожилой мужчина. Капитан тихо пискнул что-то невнятное, неимоверным усилием воли заставляя себя стоять на месте, а не распластаться на полу. По прошествии ещё часа, когда все председатели, удовлетворенные моим отчетом, разошлись по своим домам, Гюнше решил высказать все, что на душе накипело. Надо сказать, что, когда он резко повернулся лицом ко мне, я была близка к тому, чтобы позвать Алукарда во всю мощь лёгких (а то, что оный клыкастый непременно явился бы, доказано уже неоднократно). Оборотень возвышался надо мной непоколебимой скалой, гневно сопя и сверкая глазами. - Эт-то чт-то было?!? – наконец, спустя три минуты сосредоточенного жевания губами, громогласно рыкнул фашист. Я сделала невинное лицо. - Как что? Заседание. - К-какое заседание?!? – взвыл оборотень. – Вы просто им отчитывались!! - А ты что, против? – сладким голоском протянула я. – К твоему сведению, блохастик мой белоснежный, подобные отчеты у нас происходят каждый год. На фашиста было жалко смотреть. - Но… Но… - А что поделать? – я философски пола плечами, обходя старающегося подобрать челюсть с пола Капитана. – Отчитываться надо всем… За моей спиной тоскливо вздохнули, обманутые в своих самых лучших побуждениях. Вечер встретил меня гаммой звуков, среди которых, естественно, преобладали сообщения оперативников о новых упырях и вампирах в пределах Англии. Вчерашняя халява была забыта на ближайшие дня три: так как Андерсон, как самый лучший из Искариотов, был выведен из строя, Максвелл позвонил мне после заседания и, кратко обрисовав ситуацию, вежливо послал нас с нашими вампирами и упырями куда да подальше. На что я ответила, что самого архиепископа ждут там с не меньшим нетерпением, чем меня, и швырнула трубку в сторону. Карауливший рядом капитан едва успел сцапать несчастную технику, предотвращая её неминуемую гибель. Встретившись со мною взглядом, он побледнел и, не дожидаясь приказа, с бравым рыком «Jawohl, майн фюрер Хеллсинг!!!» - с энтузиазмом, граничащим с рвением Алукарда, бросился на искоренение нечисти в нашей славной стране. Серас, некстати сунув в мой кабинет свою заплаканную мордашку, была обложена по полной и отправлена следом, как страховка. Разобравшись со всеми, и, как следствие, наорав на всех от всей своей щедрой английской души, я завалилась спать, предварительно приняв убойную дозу валерьянки. Вопреки моим тщетным надеждам, утро вторника выдалось, увы, не совсем аналогичным утру понедельника. Гюнше, памятуя о своих прошлых успехах с моим пробуждением, решил сменить тактику. На сей раз он просто подкараулил момент, когда я открыла ясны очи, дабы выскочить из-за двери с оскалом на пол-лица и радостным воплем «Доброе утро, майн фюрер!!». К сожалению – его, естественно, - итог подобного первого эксперимента с моей нежной психикой обошелся ему дорого. Даже чересчур. Ступор после утреннего приветствия оборотня продлился около пяти минут, после чего Уолтер, проходящий мимо моей спальни, ошарашено вскрикнул, встретившись глазами с пролетевшим перед ним «рыбкой» капитаном, умудрившимся отдать честь на лету. Заглянув в мою опочивальню, дворецкий истерично хихикнул, уточняя, что сие было. В ответ на это я гордо одернула ночную сорочку, красноречиво подняла брови и заявила, что это мы так, репетируем скорое самоубийство фашиста. Последующих вопросов не последовало. Далее был завтрак. Самый обычный, если не считать того, что капитан старался мне всячески угодить, невольно напоминая моих незадачливых поклонников. - Чаю хотите?.. Нет?.. А овсяночки?.. Тоже нет?.. Ну, а печеньица?.. Вкусное, ммм!.. Как нет?.. Фюрер, вы меня просто убиваете!.. – горестно вздыхал Гюнше каждый раз, когда я кратко и не вполне цензурно отвечала на его заботливые щебетания. Уолтер сидел, как на иголках, бросая красноречивые взгляды на фашиста. Прогулку я решительно отменила, несмотря на жалобный скулеж вошедшего в роль моего личного телохранителя оборотня. Вместо этого я решила наведаться в тот самый музей, где Андерсон и Алукард чуть не порешили друг друга на глазах у небольшой кучки японских туристов. Гюнше увязался следом… Кто ж знал, что в этот же день туда наведаются и Максвелл с Андерсоном? Удивление быстро прошло, сменившись мрачной решимостью напакостить и унизить. Максвелл холодно поприветствовал меня, выслушал мои не менее горячие восхищения по поводу его посещения английского музея. Затем у нас последовал эмоционально насыщенный обмен вежливыми оскорблениями: мы душевно сравнивали друг друга с представителями семейства кабаньих, вежливо хихикали над покраснением щек у оппонента, посылали один другого в более-менее мягкой форме к одному рогатому… Гюнше за моей спиной и Андерсон позади архиепископа с равным интересом разглядывали один другого. По мере продолжительности игры в глазелки, лицо падре Андерсона приобретало живое выражение, на него начинала медленно, но верно набегать былая маниакальная улыбка. В конце концов, дьявольски расхохотавшись, священник с шизофренией в последней стадии выхватил свои возлюбленные штыки из складок необъятного плаща, пространно представился и начал наезжать на оборотня. Гюнше холодно наблюдал за его приближением, приподняв брови. Когда их с католиком разделяло около пяти шагов (Максвелл решил замереть немного дальше от нашей парочки, памятуя, чем пренебрежение дистанцией кончилось для него в прошлый раз), капитан повернулся ко мне: - Можно?.. – по-детски поинтересовался он, хлопая голубыми глазами. Сердце моё растаяло. - Конечно. Неимоверно длинный ствол маузера фашиста упёрся в лоб священника. Падре удивленно скосил глаза на блестящее дуло, почти соприкасающееся с его челом. Грянул выстрел. Андерсон отлетел на три шага назад, начал заваливаться. Гюнше с немного заинтересованным лицом проследил за падением священника на спину, медленной прокруткой этого момента назад, падением пули на пол. Снова повернулся ко мне. - Можно? – очередное трепыхание ресницами. - Ну что за глупый вопрос! Падре не дали передышки. Выстрел маузера откинул его ещё на три шага назад, после чего Андерсон на протяжении десяти секунд убедительно изображал гимнастку в позе «мостик». На третий и четвертый раз произошло то же самое. На пятый раз я решилась одернуть вошедшего во вкус оборотня. - Ну, все, хватит уже, хватит! – я поморщилась, наблюдая, как на другом конце зала Андерсон кое-как выпрямляется, ошалело мотая головой в попытке оклематься. – Хватит транжирить пули направо и налево! - Спасибо, дочь моя… - в ответ на это слабым голосом поблагодарили голосом регенератора. - Не за что. Через два часа, когда мы прибыли в поместье, Уолтер встретил нас у ворот и, подозрительно косясь на капитана, безмятежно взирающего на голубое летнее небо, осторожно поинтересовался, где это нас носило?.. В ответ на это я посоветовала дворецкому расспросить падре Андерсона. Капитан подтвердил мои слова глубокомысленным мычанием из-за моей спины. Далее оказалось, что у моего кабинета уде вовсю толпится очередь в добрый десяток человек, недобро косящих в сторону оппонентов и презрительно кривящих губы. Серас не пускала их в мой кабинет, преградив дорогу доносчикам и просителям руками, ногами, «Харконенном» и своим необъятным бюстом. Узрев меня и уставившись на мою скромную персону так, словно я излучала свет не хуже света в конце всем известного тоннеля, она радостно взвизгнула «Хозяин!!!» - после чего живую плотину прорвало. Первыми ко мне бросились те, кто, естественно, был в очереди последним: осознав свою удачу, просители намеревались загрузить меня своими проблемами раньше тех, кто прибыл, судя по численности посетителей, сразу же после моего отбытия в музей. Я бы наверняка оказалась погребена под такой вот лавиной, если бы не капитан: крякнув, Гюнше храбро подхватил меня на руки, закинул на плечо, проигнорировав мой возмущенный вопль, после чего методом Индианы Джонса (по стеночке, по стеночке) пробился к моему кабинету и сиганул внутрь. Серас захлопнула за его спиной дверь, едва не прищемив мои волосы и шинель бравого фашиста. За дверью мгновенно образовалась потасовка – посетители выстраивались в новую колонну, и потому особо рьяно сражались за места. Через полчаса, когда народные массы успокоились и в дверь более-менее деликатно постучали, я, сделав умное и спокойное лицо, кивнула Виктории, разрешая ей открыть. К концу дня я сравнила себя с выжатым лимоном. Ничего не хотелось: только напиться, забыться и уткнуться носиком в воздушные любимые подушечки, заботливо взбитые Уолтером на сон грядущий. В связи с этим, я решительно отправила не менее изнурённого деятельностью за целый день капитана на ночные улицы, мягко и впервые на своей памяти спокойно попросив прибить как можно больше кровопийц, если ему не трудно. Слегка тупящий по причине перенагрузки Гюнше начал исполнение своих прямых служебных обязанностей, погоняв истерично завывающую Серас по поместью и загнав её на люстру прямо в моей спальне, откуда вампирша жизнерадостно начала жаловаться мне на свою жестокую жизнь и на Алукарда заодно. Пока сверху оптимистично что-то бормотали, изредка хлюпая носом, я старательно промывала мозги оборотню, выясняя, а какого, собственно, Гитлера он затеял охоту на фотомодельных упыриц из служебного состава Организации?.. Гюнше вяло отвечал, что выполнял мой приказ, и его вины в этом нет. Когда я уже почти озверела, в комнату бочком протиснулся Уолтер и увёл заупрямившегося в целях таки оправдаться вервульфа, уговорив меня лечь спать и забить на все, попутно уверив, что проследит, дабы фашист возобновил свою деятельность за пределами моего особняка. Неразборчиво поблагодарив, я бухнулась на свою любимую кроватку. Сверху мгновенно донеслись мотивы колыбельной. Благодарно дёрнув ногой, я провалилась в просторы блаженного забытья. Среда встретила меня тишиной, изредка прерываемой лишь глухим храпом со стороны люстры, с которой Серас вчера так и не слезла. Медленно сев на кровати, я потянулась, протерла глаза, вогрузила на переносицу любимые очки. Встретилась глазами с молча наблюдающим за моим пробуждением Гюнше. Выслушала его вежливые приветствия и неосторожное замечание, что сплю я «как ангелочек, так мило подложив ладошки под щечку» и «чмокая во сне губками». Нашарила у подушки нечто большое и тяжелое. Автоматически отметила, что сие гораздо больше и тяжелее пепельницы и пистолета вместе взятых, после чего с размаху щедро проехалась, как оказалось, «Харконенном» Виктории по морде оборотня. Сверху послышалось одобрительное хихиканье и просьбы повторить на бис. Подумав немного, я поднатужилась и вернула базуку настоящей владелице. Когда пыль улеглась, и Серас с причитаниями поднялась на шатающиеся ноги с пола из осколков шикарной некогда люстры, а Гюнше наконец очухался после нежного соприкосновения своего личика с «Харконенном» с моей подачи, я прогнала обоих, мотивируя оное тем, что мне пора одеваться. Уже натягивая пиджак, я отметила, что слегка погорячилась, ибо теперь следовало раскошеливаться на новую люстру и побелку потолка. О чем и покаялась Уолтеру, сосредоточенно разглядывающему уже пять минут жалкие остатки люстры на полу и внушительные трещины на потолке со свисающими вниз ошметками проводки. Что можно сказать о завтраке?.. Все молча и чинно поглощали пищу, избегая глядеть в мою сторону. Гюнше морщился, когда кто-нибудь из «Гусей» громко звенел тарелками и ложками (надо ли говорить, что этим с преувеличенным усердием пользовался Уолтер, устроивший прямо таки концерт за столом?..). Серас, ещё не пришедшая в себя после триумфального падения с моей люстры на пол, усердно слушала веселую непринужденную болтовню Бернадотте, стараясь вспомнить, а кто это, собственно, такой?.. Прогулка неожиданно вернулась к первоначальному варианту. Гюнше с оптимистичным ржачем гонял остальных посетителей парка по оному же, некоторых загоняя на деревья, некоторых заставляя сигать в озеро и изображать лягушек, а некоторых вообще доводя до обморока. Спасателей даже не пришлось вызывать: прекрасно помня о моих появлениях с капитаном в парке на прошлой неделе, отряд спасения дежурил тут же, у входа, провожая нас прищуренными взглядами и демонстрируя полную готовность. После обеда, прошедшего на свежем воздухе по причине необычайно жаркой погоды, я снова вернулась в душный темный кабинет, дабы продолжить вчерашнюю пытку под названием «приём посетителей». Гюнше, лицо которого выражало его полную со мной солидарность – выражение а-ля «Задолбали совсем, совести у них нет!» - прел в свой шинели, изредка, когда один уходил, а другой приходил, цапая со стола какой-нибудь документ и, игнорируя мои вялые протесты, обмахиваясь им. Во время короткого перерыва, когда Уолтер, заручившись поддержкой сменившей свою униформу на цветастый сарафанчик (опять же, выше колен) Серас, выдворил всех страждущих в холл, задыхаться и жариться там, золотая чаша терпения капитана переполнилась. - К черту!! – взвыл оборотень, начиная судорожно расстегивать пуговицы на шинели. Мои глаза округлились. - Я – здоровый, нормальный, молодой мужик!! – Гюнше решил проигнорировать моё тактичное скептическое покашливания, адресованное последнему аргументу. – И что, мне париться в этой рясе?!? – шинель полетела на пол. Н-да… Наверное, я покраснела. Надо ли говорить, что, по причине моего строгого воспитания, я до этого момента ни разу не видела даже по пояс оголенного мужчины?.. - Прикажете подавать чай, сэр Хел… Чтож, мускулатура капитана меня приятно удивила, чего не скажешь о некстати заглянувшем в кабинет Уолтере. О его присутствии нас возвестил, помимо оборвавшейся фразы, ещё и звон падающего на пол чайного сервиза. Дворецкий, стараясь подобрать челюсть с пола, квадратными глазами смотрел на нашу парочку. Признайтесь, это очень интересное зрелище: оголенный по пояс взопревший мужик и взъерошенная вспотевшая девица, обмахивающаяся чьим-то отчетом и с интересом изучающая физиологию своего оппонента. - Ч…Ч….ЧТО?!? – наконец выговорил экс-Шикигами, мгновенно натягивая перчатки. – АХ, ТЫ, КОБЕЛИНА!!!... НА МОЮ ДЕВОЧКУ?!?... Далее последовала трехчасовая антигуманная сцена, пересказать которую я просто не в состоянии, так как при малейшем упоминании о ней я начинаю ржать, как умалишенная. Вследствие устроенных моими дворецким и временным телохранителем гонок на выживание, очередь просителей было решение разогнать. Ответственность за это легла на хрупкие плечики Серас, которая никак не справлялась с оравой озлобленных и циничных мужиков, пока не позвала на помощь компашку Бернадотте. После чего просители и доносчики покинули пределы поместья в течение пяти секунд, вылетая за ворота «рыбками». Тренировку тоже отменили. Почему? Учитывая, что маузер капитана, а точнее его ствол, не оставляли мне ни единого шанса отыграться, а оружие Гюнше сменять не хотел, жаждущий мести Уолтер предложил мне просто напросто отказаться на время пребывания оборотня в особняке от занятий в тире. Изнуренная постоянной жарой, я легко согласилась, благодаря чему Гюнше буквально объявил мне бойкот на весь остаток дня, играя в молчанку и вообще игнорируя меня, как временное начальство. Вечер весь персонал особняка во главе со мной, многоуважаемой и всеми любимой, встречал в блаженной апатии, впервые радуясь наступлению ночи. Я вяло махнула рукой, подсказывая Гюнше сгинуть на ночных улицах напару с Серас, однако уже через полчаса вышеупомянутые явились обратно, оправдавшись тем, что вся нечисть Лондона попряталась туда, где потемнее и попрохладнее, и, по их словам, их нельзя было за это за это винить. Скривившись, я послала подчиненных по койкам. Однако же оба остались стоять, искоса поглядывая один на другого. Чуть приоткрыв левый глаз, я отметила напряжение бойцов и, смирившись с неизбежным, простонала: - Ну, что ещё?.. - Майн фюрер, позвольте мне спать у вашей кровати, - сориентировался первым Гюнше. – Дабы я мог охранять вас круглосуточно. - Хозяин, я вас одну с этим клиентом ветеринара не оставлю! – тутже заупрямилась Виктория. - А я вообще теперь от вас, сэр, ни на йоту не отойду!! – мгновенно оказался передо мной озлобленный Уолтер. – После того, что я сегодня увидел!.. - Мне жарко было! – окрысился оборотень. - Твои проблемы, ясно?! Как ты вообще посмел в её присутствии раздеться?!? – казалось, у Уолтера даже хвост дыбом встал. – Она же сама невинность!!!... Я что-то скептически промычала, разделяя желание вампиров и упырей снаружи забиться в какую-нибудь темную щелку и спать, спать, спать… Мне почти удалось задремать, однако яростный обмен личными мнениями прервал мои сладкие сновидения. - А, черт с вами! Если вам так невмоготу, валяйте, спите хоть в ногах у меня! – огрызнулась я на своих подчиненных, вставая с кресла и направляясь к своей спальне. – Но – спите!! А не грызитесь по поводу и без повода!!! За моей спиной послушно поклонились.
Ответов - 1
Пип Бернадотте: Когда я проснулась утром в четверг, первое, что я сделала: это встала в ступор. Второе – жевала губами, вспоминая самые изощренные ругательства и проклятия, которые только существуют. И третье – это начала громко и нездорово ржать. Ну, как вам объяснить… То, что наша компания выглядела забавно, это ещё мягко сказано. Во-первых, я. Посреди кровати, на животе, страстно обняв подушку и зарывшись в неё лицом, сбив ногами во сне одеяло куда-то в сторону и попутно в кого-то ими упершись. Во-вторых, Серас. Сия вампирообразная дамочка, по-видимому, не удовольствовалась креслом, единодушно отданным ей вчера вечером мужчинами: похоже, ночью она встала, сонно подошла к моей постели, легла рядом со мной и благополучно заснула. По крайней мере, когда я проснулась, её очаровательно взъерошенная головка покоилась у меня на плече, одной рукой вампирша старалась сквозь сон отвоевать у меня подушку, а вторая её конечность покоилась у меня на спине. В-третьих, Гюнше. Мой домашний монстрик, очевидно, понял моё вчерашнее предложение спать в моих ногах буквально: забавным образом свернувшись, оборотень похрапывал, придавив мои ножки и положив свою белокурую головку на мою нежную… гм, пятую точку. Уолтер же довершал картину: он единственный спал на полу, положив голову на краешек постели и закусив несколько блестящих в утренних лучах нитей в зубах. Мой громкий истерический смех мгновенно разбудил Бога Смерти. Вскочив, дворецкий натянул готовые с ночи лески к употреблению, бешено озираясь вокруг и поправляя пижаму. Следующей проснулась Серас. Протерев глаза, она сонно обняла меня, намереваясь продолжить грубо прерванный сон. - Ммм, доброе утро, сэр Интеграл… - блаженно улыбнулась она ржущей мне, поудобнее располагая головку на моём плече. Спустя мгновение её глазки обрели непропорционально огромные размеры, а по поместью разнесся полный суеверного ужаса вопль. - Что?! Где?! Когда?!?... КАКОГО?!?! – в мою спальню мгновенно протиснулся Бернадотте, на которого крик Серас подействовал, как будильник. Узрев столь интересное зрелище, он ойкнул и грохнулся в обморок. - Что там, командир?.. – в комнату заглянуло ещё несколько лиц наёмников: сосредоточено рассмотрев наши позы, они дружно выдали: - Групповуха!!! Прежде, чем я успела возмутиться и оставить кого-то без работы, начал подавать признаки жизнедеятельности последний спящий красавец из нашей компашки. Гюнше медленно приподнял голову от моей, гм, пятой точки, сонно проморгался, лениво повернулся на ошарашенные голоса, вгляделся в обескуражено-пораженные мины присутствующих… После чего внушительно зевнул во все свои тридцать два волчьих клыка, благодаря чему все лишние уши, глаза и пораскрывавшиеся рты мгновенно испарились. - Доброе утро, майн фюрер, - добродушно улыбнулся мне проморгавшийся капитан. – Как вы спали? Я издала невнятный звук, приземляясь лицом в подушку и продолжая истерить. Завтрак было решено пропустить. Серас, затравленно озираясь, через каждые пять секунд заявляла, что уйдет в монастырь. Уолтер сверкал моноклем, ловя на себе насмешливо-уважительные взгляды персонала поместья. Капитан пофигистично одевался на ходу, напевая себе отрывок из какой-то немецкой оперы и полагая, что ему уже ничего не страшно. Я грызла сигару, изредка истерично хихикая. Н-да, Алукарду многое порасскажут по возвращении… На прогулку мы тоже выехали все вместе. Серас, узнав, что мы с Гюнше уезжаем, и представив, как она останется один на один с гыгыкающими «Гусями», судорожно вцепилась мне в рукав, умоляя проявить милосердие и сострадание. Уолтер тоже наотрез отказался оставаться в поместье. «Я не собираюсь быть козлом отпущения!» - сурово отрезал он, помогая мне застегнуть платье. По причине адской жары (хотя, казалось бы, повторить вчерашнее пекло природа просто не в состоянии), было решено сегодня съездить на пляж и оттянуться. Серас мгновенно вытащила откуда-то красный купальник в чёрных летучих мышках, Уолтер выудил красные семейники с символикой организации, а капитан, помявшись, согласился взять что-нибудь из личных вещей Алукарда, приняв к сведению сообщение о возможной мучительной мести вампира. Мне же ничего не пришлось, кроме как заехать по пути на пляж в магазин и прикупить себе бикини (стараниями продавщицы, заверившей меня, что сие недоразумение на ниточках – последний писк моды). Пляж встретил нас гамом, шумом волн и ленивыми воплями чаек. Капитан ошарашено зыркал во все стороны, вздрагивая каждый раз, когда ловил на себе кокетливые взгляды загорелых женщин. По этой причине он старался держаться ближе ко мне, часто прижимаясь с правого бока и цепляясь за руку в безумной попытке найти убежище и защиту. Уолтер завистливо вздыхал, видя подобный интерес юных барышень к белокурому оборотню. Серас тоже подозрительно жалась ко мне с левого бока, истерично выдавая «Ой, сэр Интегра!..» если кто-то из парней начинал заигрывать, подмигивать и красоваться. Что касается меня, то я как села под зонтик на полотенце и достала прихваченные из кабинета отчеты, то так и замерла, не реагируя на комплименты со стороны других посетителей пляжа и изредка цыкая матом на особо приставучих. Через полчаса вволю наплескавшиеся подчиненные начали кидать на меня удивленные взгляды. Еще через полчаса Уолтер отвел в сторонку капитана, и эти двое начали о чем-то шептаться, бросая на меня косые взгляды. Серас всячески старалась отвлечь от них моё внимание. Наконец, когда разговор мужчин закончился на весьма яростной ноте («…ПОЧЕМУ Я?!?...»), капитан решительно приблизился ко мне, бросил обреченный взгляд на лыбящегося Уолтера и, внезапного наклонившись, вырвал у меня отчеты из рук. Минутный ступор. - Какого?.. – Гюнше, не слушая моих гневных проповедей, молча подхватил меня на руки и понес к кромке воды. - Ах ты!.. Не смей!! Отпусти меня!!! Отпусти, кому сказала!!! Гюнше!!! Ты что, глухой?!?... Не вздумай!!!! – я мгновенно поняла, к чему идет дело и чем закончится эта сцена. Однако фашист, не реагируя на ощутимые удары и мои грозные обещания скорой жуткой мести, продолжая продвигаться в сторону воды. Со стороны до меня доносились завистливые женские охи-ахи. - Вот, смотри, смотри, как настоящие мужики своих девок на руках носят!! – костыляла одному упитанному субъекту его законная мегера. Тот вяло промычал в свою защиту, вызвав целую бурю эмоций: - Я б такую цыпочку тоже поносил… В это время кромка воды опасно приближалась. Мои удары стали ощутимее, истерика в голосе прорезалась явственнее. Но Гюнше продолжал свой путь с решимостью русского ледокола. - ГЮНШЕ, НЕ СМЕ – Е - ЕЙ!!! – в последний раз взвыла я, но поздняк метаться: оборотень смело вошел вместе со мной на руках в воду и, поднимая кучу брызг в воздух, резво нырнул – опять же, вместе со мной - в пучину. - ПОДЛЕЦ!!! – разнесся по пляжу мой гневный визг, когда он соизволил вынырнуть. Уолтер мстительно хихикал на берегу. Вечер четверга, к нашему удивлению, был довольно-таки спокойным. Похоже, персонал поместья решил, что, что бы так у меня в спальне не произошло, это наши личные проблемы, и отвалил с лёгкой душой. «Дикие Гуси» кидали на нервную Серас жалостливые взгляды, а Бернадотте бегал от своей подружки с завидной скоростью. Гюнше не трогали, так как он был здесь все-таки посторонним. Уолтера уважали и слегка боялись, поэтому до дворецкого особо не докапывались. А моего мнения просто-напросто не спрашивали. С наступлением темноты духота и жара спали, поэтому капитан и вампирша с радостью отправились на ночные улицы Лондона, не забыв, впрочем, оповестить, что по возвращению они снова заявятся в мою спальню для ночевки. Уолтер, присутствующий при их клятвенном заверении, странно хмыкнул, после ухода дуэта клятвенно заверив меня, что закроет мою комнату на ключ, и никто туда не проникнет даже при всем желании. Я поблагодарила своего прозорливого дворецкого, мы чинно чокнулись чашками с чаем и валерьянкой, выпили и отправились спать. Утром в пятницу я не смогла поначалу понять, что же именно меня смущает. Только по истечению получаса до меня дошло, что окно разбито, пол заляпан грязью, а в кресле напротив моей кровати сидит некто в военной форме и фуражке, чьи красные фосфоцирующие глаза были устремлены прямо на меня. Я быстренько пробежала в уме даты следующих полнолуний, отметила невозможность перевоплощения Гюнше в ближайшие недели - две и снова уставилась на незваного гостя. В дверь тем временем громогласно постучали. Потом опять. И опять. Ночной визитёр недовольно скосил глаза в сторону двери, что-то пробормотал. Мои барабанные перепонки восприняли звуковые вибрации его голоса, быстренько подогнали схожие вариации, вынесли результат… - Ты… - обессилено прохрипела я, тщетно стараясь отодвинуться. За дверью уже матерились. Судя по голосам, Уолтер судорожно искал нужный ключ. Учитывая, что доносился голос дворецкого с непривычно высокого яруса, в мою головку прокралась мысль, что его, вероятно, прижали к стенке и держат за горло. Сидящий в кресле негромко кашлянул, привлекая к себе моё упорхнувшее куда-то в сторону внимание. - Ты… - снова пробормотала я. – Ты же должен быть в Германии, урод ты этакий… Идиот! Болван!! Двуличная тварь!!! Гость довольно щурился, слушая сии нелестные эпитеты, и будто мурлыкал. - Как же я соскучился по вам, Хозяйка! – восхищенно-влюбленным голосом протянул Алукард, поднимаясь с кресла и бухаясь на колени пред моей кроватью. Холодные пальцы вампира вцепились в мою руку, после чего носферату начал покрывать мою конечность поцелуями с энтузиазмом Дон Жуана, проведшего в мужском монастыре около десятка лет. Ключ не нашли. Гюнше, обматерив на немецком всех и вся, решил ломать дверь. Оглушительный треск заставил нас с Алукардом содрогнуться. В комнату с победоносным видом вошел оборотень, который замер, выпучив глаза, на самом пороге. - Не понял… - спустя минуту сосредоточенного молчания выдал фашист. Вампир ослепительно улыбнулся всем, кто пролез в мою комнату вслед за капитаном. Серас, узрев своего настоящего Хозяина, с радостным писком лишилась чувств. Уолтер, потирающий шею, прохрипел нечто удивленное и непечатное. Алукард лыбился всем и сразу, довольный донельзя. - Господа! Я дома! – радостно выдал он присутствующим. – И как же я рад!!! Гюнше, нахохлившись, посмотрел на меня. Алукард, перехватив его взгляд, тоже устремил на меня маслянисто блестящие красные глазки. Однако… Я глупо хихикнула и лишилась чувств. Если утро пятницы ввергло меня в шоковое состояние, но на протяжении всего дня я умудрялась вести себя более-менее спокойно. Чего, кстати, не скажешь о вернувшемся вампире и оборотне. Гюнше и Алукард буквально преследовали меня, куда бы я не пошла, негромко переругиваясь за моей спиной и каждые пять минут спрашивая меня «Я прав?!» Я, не утруждая себя, изредка кивала, не желая вникать в суть их разговоров. Тогда сзади один довольно пыхтел, а второй гневно сопел, после чего перебранка возобновлялась с новой силой. Завтрак того дня до сих пор вызывает у меня нервную дрожь. Алукард решил завтракать вместе со всеми, объяснившись тем, что, видите ли, он соскучился. Таким образом, учитывая, что на протяжении этой и предыдущей недели Гюнше сидел рядом со мной в опасной близости, я оказалась зажата между двумя оскорбленно похмыкивающими мужчинами. Ибо, ка и следовало ожидать, Алукард начхал на правила приличия и уселся с другого моего бока, желая показать, что он мой единственный законный… слуга, и конкурентов поблизости не потерпит. Повторилась ситуация с утром вторника: Уолтер гневно сопел, пристально наблюдая, как мои телохранители стараются скормить мне все, что стоит на столе, неважно, съедобно оно или нет. В конце концов, я сумела отбиться от заботливых нелюдей, сиганула в коридор и постаралась оторваться. Не вышло. Когда я замерла где-то двумя этажами выше, дабы отдышаться, сзади сочувственно поинтересовались: - Запыхались, Хозяйка? – и Алукард с жалостливым вздохом обмахал меня платочком. - Зачем же надо было так бежать, майн фюрер? – поддакнул Гюнше, пододвигая ко мне кресло, невесть как оказавшееся на этом этаже (тащил он его с собой, что ли?..). - Одышка появится, Хозяюшка! – укорил меня в свою очередь Алукард, помогая мне присесть. - Не надо так больше делать, майн фюрерчик! Мы ж беспокоимся!! – неподдельно покаялся капитан, предлагая мне высокий графин с холодным лимонадом (это-то откуда?!). Оккупированная нелюдями, я поняла, что эти оставшиеся два дня будут тяжелыми. На прогулке Алукард тоже присоединился к нам. Серас хотела было тоже упорхнуть вместе с нами, но её долгожданный Хозяин так зыркнул в сторону вампирши, что девица добровольно и даже без истерик отказалась от своей затеи. Группа спасателей, дежуривших около входа в парк, заметив, что в нашей компашке прибавилось на одного человека (ну, или вампира) больше, мгновенно сориентировались: разбившись кучками, бравые ребята начали сопровождать нас, держась на дистанции в пять метров. Когда один из нашей троицы останавливался, дабы обвести территории подозрительным взглядом, спасатели сигали кто куда, распугивая мирных гуляющих. После обеда, который прошел раздельно (в том смысле, что я в гордом одиночестве жевала в своём кабинете, слушая непрерывный грохот в дверь с той стороны и истеричные вопли «Майн фюрер!.. Хозяйка!...»), Алукард высказал горячее желание посетить всем известный музей. Почему в этот момент Гюнше начал ржать, он так и не понял, но все же отказался от затеи. Приём посетителей затянулся. Гюнше и Алукард двумя красноокими тенями стояли за моей спиной, нервируя доносчиков. Один был дьявольски спокоен, лишь изредка презрительно дёргая уголками губ, когда кто-либо из посетителей начинал заикаться. Второй постоянно скалился, подмигивая особо нервным особям и откровенно ловя кайф. Когда очередной проситель уходил, вытирая трясущейся рукой катящийся на манер града пот с лица, оба одновременно наклонялись к моим ушам и начинали в разнобой шептать, докладывая, что было в мыслях ушедшего. К концу приёма у меня жутко разболелась голова, и Уолтер наравне с валерьянкой предоставил мне к чаю ещё и аспирина, понимающе улыбаясь краем рта. Тренировки я все-таки решила восстановить. Зря. Гюнше стрелял хоть и из коридора, но метко и прямо в цель, чего не скажешь об Алукарде. Вампир, соскучившийся по такому родному тиру, безумно ржал, опустошая обоймы Шакала и Кассула. В конце тренировки заглянувший в тир Уолтер высказал мою мысль: - Надо найти телефонный номер бригады ремонтников… Вечером, поняв, что я выдержала - !!! – этот безумный день, я с улыбкой от уха до уха (напугав этим самого Алукарда) послала всю нечисть Организации на ночные улицы. Капитан и Серас, привычные к подобным посылам, молча отдали честь, Алукард же со смехом наркомана, дорвавшегося до травки, вырвался из поместья, распугав и затоптав «Диких Гусей», попавших ему под ноги. Послушав его затихающий хохот в ночи, я махнула на все рукой, углубляясь в содержание отчетов стопкой возвышающихся на моём столе. Через два часа в мой кабинет зашел Уолтер. - Там потасовка, сэр, - безо всяких эмоций оповестил меня он. - Что, Алукард при поддержке Серас избивает капитана? – вяло поинтересовалась я, с сожалением откладывая документы в сторону. - Ну, я бы сказал, что как раз наоборот. Я заинтересованно приподняла брови. - Зиг Хайль, майн фюрер! – рьяно поприветствовал меня помятый Гюнше, не сводя кровожадного взгляда с Алукарда и тиская в руках непонятную дубину. - Доброй ночи, Хозяйка! – вякнул, свисая с потолка и качаясь на манер маятника, мой вампир, тщетно стараясь прицелиться по причине своего шаткого положения. Серас что-то пискнула, выглядывая из-за угла близстоящего здания. Я глубоко вдохнула и выдохнула, невероятно огромным усилием заставляя пальцы на рукояти пистолета разомкнуться. - И что тут происходит? – вяло поинтересовалась я. - Разборки, майн фюрер, - пофигистично отрапортовал капитан, поигрывая дубиной. - Причина? - Я его попросил удалиться обратно в свою…Германию, - начал Алукард, продолжая попытки прицелиться и тихо матюкаясь, когда цель уплывала в сторону. - Я ответил, что неделя еще не истекла, - парировал оборотень. - Я настаивал, - продолжил вампир. - Я повторил. - Я продолжал настаивать. - Я начал выходить из себя. - Я постаралась их успокоить!.. – пискнула из-за угла Серас. - Ей попало! – единодушно высказались мужчины, продолжая жадно пожирать друг друга нехорошими взглядами. Серас всхлипнула и снов сиганула за угол. - А дальше? – у меня начало дергаться веко. - Дальше пришли вы, - покривил душой Алукард, решив таки спуститься с потолка: я отметила, что мой вампирюга обрел поразительное сходство с боксерской грушей. - Ясно… - я помолчала, собираясь с мыслями: Алукард и Гюнше покрывали друг друга матом, ничуть не смущаясь моим присутствием. Серас снова рискнула показать своё заплаканное личико. - Так.. А ну успокоились! Развели тут черт те что!! Быстро домой и чтоб ни звука!!! – нелюди мгновенно стушевались, запоздало поняв, что малость загнули. Кланяясь и посекундно извиняясь, вампиры и оборотень поспешно загрузились в грузовик Организации. Я проводила их разъяренным взглядом. Суббота встретила меня красными и голубыми глазами, расположившимися по разные стороны от моей кровати. Увидев моё медленно офигевающее лицо, Гюнше мгновенно припомнил первые дни своей службы в «Хеллсинге», схоронившись у меня под кроватью и поспешно напомнив наш общий рабочий график. До вампира дошло с запозданием. Алукард догадался извиниться и покаяться, типа, бес попутал, только когда его голова с моей легкой подачи в пятый раз соприкоснулась со стенкой. Гюнше злорадно хихикал из-под кровати. Я, подумав и решив «вспомнить прошлое», как говорит Уолтер, мстительно начала прыгать на оной, с наслаждением выслушивая композиции Бетховена, доносящегося из-под кровати. Алукард, понаблюдав некоторое время за экзотическим избиванием капитана, тоже запрыгнул на кровать. Охи из-под оной начали доносится вперемешку с матом, ибо оборотень мгновенно усек, что я не могла поправится на несколько десятков килограмм за одну секунду. - Прикажете накрывать, сэр Хел… - Уолтер на несколько мгновений замер на пороге, с интересом наблюдая за нашим с вампиром издевательством над фашистом, после чего, проникнувшись нашим зловещим весельем, решил присоединиться. Кровать и Гюнше протестующе скрипели в голос. Серас, заглянувшая в мою спальню, тоже запрыгнуть на кровать не решилась, но зато подбадривала нас, как могла. По истечению получаса, когда нам троим надоело истязать бедную мебель (хотя Уолтер явно был непротив подобного развлечения), из-под кровати вылез пыльный и изнуренный капитан. Скептически осмотрев временного работника, которого уже сегодня заберут на его родную бразильскую базу, я усмехнулась. - Кутя, ты пыльный, - зловеще прозвучало под сводами моей спальни; глаза Гюнше подернулись пеленой воспоминаний, после чего в них отразился непомерный ужас. – Алукард, - вампир чарующе улыбнулся мне. – Сделай милость - помой-ка кутю… Крики, ор, мат и угрозы всем подряд разносились по всему поместью около трех часов. Алукард зловеще орал, что «смирись – скидка выйдет», Гюнше истерично завывал на все лады, заявляя, что «в прошлый раз лучше было». Тогда Алукард просил капитана пояснить значение его слов. Капитан замолкал, но после этого по всем этажам долго гуляло его немного подленькое хихиканье. После чего неповторимая гамма звуков возрождалась с новой силой. Когда стрелка часов указывала на 17:00, Майор начал волноваться. Уже битый час он старательно извинялся передо мной за оказанные неудобства, имея ввиду то, что его подчиненные проморгали моего вампира и тот таки смылся. На что я ответила, что ничего страшного и оный уже второй день дома. В это самое время по лестнице, обмениваясь короткими репликами, спустились мокрые с головы до ног оборотень и вампир. Гюнше, узрев родное начальство, замер на ступеньках, открыв рот и тщась договорить фразу, которой он ужасно заинтересовал Алукарда. Тот же, разглядев, на кого устремлены расширенные глаза Кэпа, присвистнул и, по инерции, отдал честь. - Капитан! – растроганно улыбнулся Майор. – Как же я рад вас видеть!.. Вы готовы отправляться домой? Растерянный взгляд на меня, на безмятежно мурлыкающего за моей спиной Уолтера, на растроганную скорым расставанием со ставшим почти родным напарником Серас, на лыбящегося Алукарда, – и покорный кивок. - Да, герр Майор, - выдохнул капитан. - О, не переживайте, капитан! – Майор перемигнулся со мной. – Вы, наверное, не в курсе, но мы с уважаемой леди Хеллсинг решили устраивать подобные обмены персоналом на неделю-две каждые три месяца! Надеюсь, вы не против, дорогая фройлян? – фашист чарующе мне улыбнулся, получив такую же улыбочку в ответ: Алукард замер со сверхъестественным ужасом на лице. - Нет, нет, что вы! Только, майор Монтана… - Да, фройлян? - Советую вам больше никогда не называть меня фройлянью. Для вашего же блага. Истеричное хихиканье ошарашенного новостью капитана подтвердило мои слова.
полная версия страницы